Искуплю родительский грех

Нашу семью родственники и соседи считали образцовой. Я любила родителей, они любили меня и друг друга. Весной и осенью мы втроем ездили на пикники за город, летом отдыхали на море, а зимой все вместе катались на лыжах в городском парке. В воскресенье — совместный обед за столом, накрытым белой скатертью, на Новый год — елка до потолка, на дни рождения — гости и торт со свечами. У меня было очень счастливое детство! …В тот вечер (я тогда училась в десятом классе) папа почему-то не встретил меня после тренировки.

Подождав его минут десять возле спорткомплекса, пошла домой одна. На сердце было тревожно: раз отец не заехал за мной, значит, что-то случилось.

Предчувствия не обманули. Подойдя к двери нашей квартиры, я услышала шум скандала. Никогда до этого родители не ссорились, даже голос друг на друга не повышали, а тут мама кричала так, что ее было слышно на лестничной площадке.

— Сволочь! Кобель! Предатель! Как ты мог со мной так поступить?! Я тебе так верила, а ты… с этой отвратительной шлюхой… Ненавижу тебя!!!

Папа в ответ тихо что-то бубнил, оправдываясь.

Я стояла ни жива ни мертва.

— Убирайся! Видеть тебя не могу! Завтра же подам на развод! — продолжала бушевать за дверью мама.

Зажав ладонями уши, я бросилась вниз по лестнице. Села у подъезда на лавочку, задрала голову и стала смотреть на освещенные окна нашей квартиры. Кто бы мог подумать, что как раз в этот момент за ними рушится, разваливается на куски пусть маленький, но такой теплый и крепкий мирок нашей семьи. В сумке зазвонил мобильный — подарок родителей на пятнадцатилетие.

— Верочка, ты где? — услышала я мамин голос, такой ласковый и спокойный, как будто ничего не произошло.

— Подхожу к дому, — соврала я.

— Извини, что папа тебя не встретил, он приболел. А дозвониться до тебя почему-то не смогли… — тоже соврала она. Обоюдная ложь ножом полоснула по сердцу, но это «мы» вселяло слабую надежду, что, может быть, все еще наладится.

Дома папа старательно изображал простуду, мама поила его чаем с малиной, изображая заботливую любящую жену, а я старательно изображала счастливого беззаботного подростка. Такой вот театр трех актеров.

Больше месяца я прожила как на вулкане, ожидая, что родители вот-вот объявят о разводе. Однако прошла неделя, другая, третья, четвертая, но все оставалось по-прежнему: воскресные обеды, катание на лыжах, сорок одна свеча на папином именинном торте… Как будто «по-прежнему», потому что я понимала: «как раньше» все равно уже не будет. Но пусть хоть так, чем развод. Жизнь между тем катилась по привычной колее. Я с отличием окончила десятый класс, летом мы втроем съездили в Египет. Начался новый учебный год, и тут я узнала еще одну папину тайну. Как и первую — совершенно случайно.

Мой одноклассник Вадик Савченко пригласил меня на свидание. Встретиться договорились у памятника Шевченко. Выйдя из метро, я увидела, как мимо проехала отцовская «Тойота» и остановилась метрах в двадцати от меня. Папа вышел из машины и направился к табачному киоску. Я решила незаметно подкрасться сзади и, как в детстве, закрыть ему глаза ладонями. Мне осталось сделать всего пару шагов, ‘ когда отцу на мобильный кто-то позвонил.

— Снова ты? — со злостью сказал он.

— Когда-нибудь оставишь меня в покое? Я тебе на аборт столько денег дал, что можно было на Канары съездить! Ах уже поздно было? Ты специально время тянула, чтобы потом меня доить! Я вообще не уверен, что это мой ребенок! Да хоть три анализа

ДНК делай, я тебе ничего не должен! Или забыла про те три тысячи баксов, что я сразу после родов дал? И про свою расписку, что больше не имеешь ко мне финансовых претензий? Ты зачем в прошлом году моей жене позвонила и все ей рассказала? Мало тебе бабок, решила еще мою семью разрушить? Еще раз мне или Оле позвонишь, напишу заявление в милицию, что ты нас шантажируешь. Ребенок болеет? А меня это не колышет. Сама захотела рожать, сама и решай проблемы. Ладно, на лекарства дам. Но учти, Ирина, это в последний раз! Нет, тебе нужно, ты и заезжай. Завтра в десять возле моего офиса. Папа сердито сунул трубку в карман и выругался себе под нос. Я еле успела юркнуть за киоск, чтобы он меня не заметил…

— Ты сегодня какая-то не такая, — в третий раз сказал Вадик.

Я действительно отвечала невпопад — все мысли были заняты тайной, которую только что узнала. У меня есть брат или сестра!

На следующий день в школу не пошла, а поехала к папе на работу. Без четверти десять заняла наблюдательный пункт, спрятавшись за деревом. Ровно в десять ко входу в здание подошла грудастая блондинка в мини — я почему-то сразу догадалась, что это та самая девица, с которой отец изменил маме. Моя догадка подтвердилась: спустя несколько минут на улицу вышел папа, молча сунул бывшей любовнице конверт и тут же ушел. А я решила проследить за блондинкой. Выяснила, где она живет. Потом несколько раз приходила в этот двор в надежде увидеть ее ребенка. Наконец мне повезло. Это была девочка лет трех, худенькая, в потешных кудряшках. Сердце болезненно сжалось: тут никакие экспертизы не нужны, и так понятно, что малышка — моя сестренка. Я в ее возрасте была толстушкой, а так — одно лицо.

С того дня я перестала тратить на себя карманные деньги, а покупала на них фрукты, сладости и игрушки для сестры. Ставила под дверью пакет, звонила и сбегала на пролет вниз и там ждала, пока дверь откроют и мой гостинец заберут. Так было пять или шесть раз, а потом… В тот раз я не успела убежать, потому что дверь открыли сразу. На пороге стояла пожилая женщина:

— Вы к кому? — спросила она строго.

— К… Ирине.

— Она здесь больше не живет. Квартиру у меня снимала, а позавчера они с дочкой съехали.

— А куда, вы не знаете?

Старуха пожала плечами и захлопнула дверь. Ниточка, связывавшая меня с сестрой, оборвалась. Я окончила школу, поступила в педагогический университет. На пятом курсе вышла замуж за Вадика. На свадьбу мои родители и свекры сообща подарили нам двухкомнатную квартиру. Преддипломную практику меня направили проходить в детский дом.

— Девочка, не подскажешь, где кабинет заведующей? — окликнула я малышку лет восьми. Та обернулась, и… Ошибиться я не могла: те же янтарные – папины — глаза, та же ямочка на правой щеке, те же светлые кудряшки.

— Я вас провожу, сказала девчушка. Положив на стол заведующей направление, я без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Вам плохо? — женщина налила в стакан воды и протянула мне. Разрыдавшись, я рассказала ей то, чего не рассказывала никому и никогда: о том, как папа изменил маме, о том, как нашла, потеряла и снова нашла сестру.

— Алиса поступила к нам два года назад, — сказала заведующая. — Ее мать в состоянии алкогольного опьянения выпала из окна шестого этажа. Социальные работники нашли родственников девочки — бабушку и тетю, но те отказались забрать ребенка.

«Никому ты не нужна, — подумала я. — Ни бабушке, ни тете, ни родному отцу. А мне — нужна!»

В тот же вечер у меня состоялся серьезный разговор с мужем. Вадик одобрил мое решение. Сейчас мы собираем документы, чтобы оформить опеку над Алисой. Мои родители, узнав об этом, обозвали меня дурой и перестали общаться. Я тяжело переживаю наш конфликт, но все равно уверена, что поступаю правильно. Раз отец не захотел сам искупить свой грех, и мама его поддержала, значит, это сделаю я!

Post Author: admin