Обруч тревоги, сжимавший мое сердце, стянулся еще туже — так, что стало трудно дышать. С тех пор как Валера вырос и стал жить отдельно, я стараюсь не надоедать ему частыми визитами, советами и нравоучениями. Но каждый вечер обязательно звоню — просто услышать его голос и убедиться, что все в порядке. Если сын по какой-то причине не отвечает, позже обязательно перезванивает. Но, поскольку Валера не перезвонил, нарушила самой установленное правило и набрала его утром. И снова механический голос: «…недоступен». Позвонила еще раз… пять… десять… двадцать… Безрезультатно!
Мысль о том, что он мог потерять телефон, облегчения не принесла. Сердце, как говорила моя бабушка, было не на месте. Поэтому, вопреки своим правилам, решила позвонить Валере на работу.
— Простите, ради бога, что отрываю от дел, — сказала, услышав в трубке милый девичий голосок. — Вы не могли бы пригласить Демченко Валерия Ивановича? Я его мать и со вчерашнего дня не могу до него дозвониться.
— Мы тоже пытались, но у Валеры телефон отключен. Он сегодня на работу не вышел. Может, заболел… Да вы не волнуйтесь, если появится, передам, чтобы с вами связался. Попробуй тут не волноваться! Собравшись, поехала к сыну домой. Дверной звонок почему-то не работал. Я стучала до тех пор, пока не распахнулась дверь соседней квартиры:
— По голове себя постучи! — зашипела неопрятная старуха. — Раз не открывают, стало быть, никого нету. Иди отсель, не то милицию вызову.
«Милиция! — осенило меня. — Нужно срочно заявить о пропаже сына. По нынешним законам они обязаны сразу принять заявление. Конечно, меня поднимут на смех, узнав, что пропавшему «ребенку» тридцать четыре года. Ну и пусть смеются, лишь бы искать начали!» Уже в маршрутке я сообразила, что прежде чем идти в отделение, нужно заехать домой и взять фотографию сына. Когда доставала из ящика письменного стола фотоальбом, то увидела под ним записную книжку — старую, потертую, перехваченную аптекарской резинкой, чтобы не выпадали страницы. «Здесь у меня должны быть телефоны друзей детства Валеры», — мелькнула мысль. Теперешних приятелей сына я практически не знала, но мне было известно, что со школьным товарищем Сергеем Хорошевским он до сих пор поддерживает отношения. Слава богу, тот не переехал, не сменил номера и оказался дома.
— Здравствуй, Сереженька. Это мама… Он узнал меня сразу.
— Здравствуйте, Нина Михайловна, — в голосе Хорошевского сквозило неприкрытое удивление: в последний раз я звонила ему двадцать лет назад. — С Валеркой что-то случилось?
— Не знаю… — и я рассказала о том, что уже сутки не могу найти сына, а потом спросила. — Ты с ним давно виделся?
— Месяца три назад. Понимаете, у нас с женой ребенок маленький, семь месяцев… На друзей совершенно времени
— нет. А тут с Валерой на улице случайно столкнулись. Зашли кофе выпить, но буквально на десять минут. А после этого не виделись. — О чем вы разговаривали эти десять минут? Можешь вспомнить поподробнее? Для меня это важно!
— Ну… Сначала я про дочку рассказал, пожаловался, что не высыпаюсь, потому что у Насти зубы режутся. Спросил, как у Валеры обстоят дела на личном фронте. Он сказал, что нормально, но не так «запущенно», как у меня. Вот, пожалуй, и весь разговор. Нет, вру, мы еще про работу немного поговорили. Валера сказал, что шеф у него — козел: придирается, премий не дает, зато штрафует за каждую мелочь. И добавил, что ему вообще надоело работать на чужого дядю, и если бы нашел деньги на открытие фирмы, занялся бы бизнесом. Теперь точно все.
— Как думаешь, что Валера имел в виду, когда говорил про свою личную жизнь?
— Я так понял, что девушка у него есть, но жениться пока не собирается. Да вы не переживайте, Нина Михайловна! Валерка же не монах, мог просто загулять. Например, у своей подружки «зависнуть».
— Вряд ли. Он ведь даже на работу не позвонил!
— Ну и что? Мало ли… Мог забыть мобилу на зарядку поставить. Или специально отключил, чтобы его не дергали и не отвлекали от… ну, в общем, ни от чего не отвлекали. Потом возьмет задним числом больничный, и все дела…
— Если бы так… Сережа, а о своей девушке Валера ничего не рассказывал? Где она живет, кем работает…
— Нет, Нина Михайловна.
— Даже имени ее не называл?
— Даже имени. Я же вам наш разговор практически дословно пересказал… Заявление в РОВД у меня приняли. Но по выражению лица опера в штатском, с которым общалась, поняла: раньше чем через трое суток сына искать не начнут. У этого угрюмого мужика большими буквами было на лбу написано: «Ваш сын — не пятилетний ребенок. Не сегодня-завтра сам объявится». Как я мечтала, чтобы милиционер оказался прав! Но прошел день, второй, а Валера так и не нашелся. Конечно, все это время я пыталась искать самостоятельно. Съездила к нему на работу, пообщалась с шефом и коллегами. Директор оказался на редкость неприятным типом: стал рассказывать, что мой сын работает спустя рукава, нарушает трудовую дисциплину и вообще разгильдяй. Но когда я в лоб спросила его, случалось ли, что Валерий без уважительной причины прогуливал работу, признался честно: нет, не случалось. Сослуживцы отзывались о Валере хорошо, однако ничего, что могло бы помочь в поисках, сообщить не могли. Попытки узнать что-то о девушке, с которой сын встречался, тоже результата не принесли — он не был скрытным, но о личной жизни распространяться не любил. Пошли четвертые сутки с тех пор, как Валера исчез. Я снова отправилась в милицию, чтобы узнать, как продвигаются поиски. Дежурный милиционер направил меня к тому самому капитану, который принимал у меня заявление.
— До сих пор не объявился? — искренне удивился тот. — Ладно, тогда будем искать. — Когда?! — сорвалась я на крик и тут же буквально рухнула на стул — ноги отказались держать. Милиционер молча поставил передо мной стакан воды и вышел из кабинета. Вернулся минут через пятнадцать, помахал каким-то документом:
— Вот, получил разрешение на обыск квартиры вашего сына.
— На обыск? Тогда я поеду с вами.
— Не стоит. Мало ли что…
— Слушать ничего не хочу! Я поеду! Ключей от съемной квартиры Валеры у меня не было, дверь вскрывал слесарь жэка. Илья Борисович (так звали капитана) вместе с участковым и соседями-понятыми вошел внутрь, а мне велел остаться на лестничной площадке. Я догадалась: он опасался увидеть… неживого Валеру и не хотел, чтобы я грохнулась в обморок. Но спустя пару минут, которые показались мне вечностью, позвал:
— Нина Михайловна, зайдите. Посмотрите, в квартире все как обычно?
Я внимательно огляделась по сторонам:
— Вроде да… Ой, смотрите, телефон сына, — я взяла трубку, лежавшую на диване. — Странно, раньше Валера без мобильного никогда из дому не выходил.
— А одежда вся на месте? Я поспешила открыть дверцы шкафа, но тут же снова его закрыла: -Сын уже пять лет живет отдельно, — пояснила со вздохом, — я не знаю всей его одежды.
— А документы у него где хранятся? Я открыла шкатулку.
— Здесь все на месте. Кроме паспорта, но паспорт Валера всегда носит при себе — привычка такая.
— Понятно. Мобильный мы изымаем, ноутбук — тоже. Может, в переписке найдется что-то интересное. Не волнуйтесь, мы потом вам все вернем.
— Забирайте что хотите, только найдите сына! — выдавила сквозь слезы… Капитан позвонил на следующий день:
— Можете приехать?
— На опознание? — похолодев, осипшим голосом спросила я.
— При чем тут опознание? — рассердился Илья Борисович. — Сами же просили держать вас в курсе. А нам удалось выяснить кое-какие обстоятельства. В ноутбуке Валеры оказались удалены все письма, кроме двух последних. Одно от некого Потапова, такого содержания: «Даю тебе еще неделю. Если не вернешь бабки, я тебя, гаденыш, живым в землю закопаю!» Второе от какой-то Ирины, которая просила Валеру срочно с ней встретиться для серьезного разговора.
— Мы нашли и допросили Потапова. Он сообщил, что ваш сын взял у него в долг тридцать тысяч долларов. Обещал через два месяца вернуть вместе с процентами. Но в срок деньги так и не отдал. — Господи, — прошептала к я. — А что если он за это Валеру… как обещал… — продолжать не могла — спазм сдавил горло.
— Нет, — покачал головой капитан. — Угрожать — угрожал, но у Потапова алиби. Письмо вашему сыну послал за два дня до его исчезновения. Из Турции, где отдыхал вместе с женой. А вернулись они только вчера вечером.
— Он не говорил, зачем Валере понадобилась такая сумма?
— Ну, вроде бы вашему сыну задешево предложили партию расфасованного сливочного масла. Он планировал быстро реализовать его и получить прибыль в полтора раза больше, чем вложил. Был убежден, что дело беспроигрышное, но, видно, что-то пошло не так. Я думаю, он, когда понял, что не сможет отдать долг, просто ударился в бега.
— Вот дурак, — воскликнула я в сердцах. — Сказал бы мне, я бы квартиру продала, сама на дачу переехала бы…
— Еще успеете. Думаю, он скоро с вами свяжется. Если жив…
Это «если жив» ножом резануло по сердцу. Даже в глазах потемнело.
— Скажите, а эта девушка… эта Ирина… А вдруг ей известно, где Валера сейчас скрывается?
— С ней я тоже успел побеседовать.
— И что?
— Плачет. Умоляет, чтобы нашли Валерия. Думаю, она не знает, где он.
— Дайте мне, пожалуйста, ее адрес, — попросила я. — Может, она мне скажет то, чего не сказала вам.
Илья Борисович скептически хмыкнул, но адрес все-таки продиктовал. Дверь мне открыла худенькая брюнетка с опухшим от слез лицом.
— Здравствуйте, я Нина Михайловна, мама Валерия Демченко.
Девушка вдруг шагнула вперед, уткнулась мне в грудь лицом и разрыдалась:
— Я… Я беременна от Валеры. Пять дней назад узнала. Не хочу делать аборт! Я люблю Валеру, но он куда-то пропал, и я не знаю, что делать…
Тут и меня прорвало:
— Деточка, не плачь, — всхлипывала, прижимая к себе дрожащую девушку.
— Если Валера найдется, он женится на тебе. Я во всем тебе помогать буду… Только не убивай его ребенка!
Со дня исчезновения сына прошло уже семь месяцев. От Валеры до сих пор ни слуху, ни духу. И единственное, что дает мне силы жить, — мой внук, который должен вот-вот родиться…
